— Пока! — товарищи прощаются со мной. 
— Пока! — я говорю. — Не забывайте! — 
Я говорю: — Почаще здесь бывайте! — 
пока товарищи прощаются со мной. 

Мои товарищи по лестнице идут, 
и подымаются их голоса обратно. 
Им надо долго ехать—до Арбата, 
до набережной, где их дома ждут. 

Я здесь живу. И памятны давно 
мне все приметы этой обстановки. 
Мои товарищи стоят на остановке, 
и долго я смотрю на них в окно. 

Им летний дождик брызжет на плащи, 
и что-то занимается другое. 
Закрыв окно, я говорю: 
— О горе, входи сюда, бесчинствуй и пляши! 

Мои товарищи уехали домой, 
они сидели здесь и говорили, 
еще восходит над столом дымок 
— это мои товарищи курили. 

Но вот приходит человек иной. 
Лицо его покойно и довольно. 
И я смотрю и говорю: — Довольно! 
Мои товарищи так хороши собой! 

Он улыбается: — Я уважаю их. 
Но вряд ли им удастся отличиться. 
— О, им еще удастся отличиться 
от всех постылых подвигов твоих. 

Удачам все завидуют твоим — 
и это тоже важное искусство, 
и все-таки другое есть Искусство,
— мои товарищи, оно открыто им. 

И снова я прощаюсь: — Ну, всего 
хорошего, во всем тебе удачи! 
Моим товарищам не надобно удачи! 
Мои товарищи добьются своего!