Я сплю, и снится мне, что сплю я в чистом поле 
И вижу сон: со всех сторон земли 
К покатому холму сошлись по доброй воле 
Живые существа - и прилегли в пыли. 
Кого здесь только нет: лисицы и коровы, 
Верблюды, львы и лошади - они 
Вздыхают и молчат, и лики их суровы, 
Но их глаза горят, как ясные огни. 
А на холме пастух. Он без кнута и дудки. 
Но что в его руках? - я не могу понять. 
И от блаженства их становится мне жутко, 
И напрягаюсь я, чтоб этот сон прервать.

И просыпаюсь вдруг - уже в иной постели, 
И давит низкий свод, и не подымешь рук, 
Чтоб ласково смахнуть пригревшихся на теле 
Белесых слизняков и ядовитых мух. 
Мне дышится легко, но смрад мое дыханье, 
Я счастлив, хоть за ним, за счастьем, видно дно, 
Где в тине золотой таится колыханье 
Того, что мне во сне постигнуть не дано. 
Но радость, что идет оттуда пузырями, 
Щекочет мне виски и рвется, словно смех, 
И я лечу, лечу, как в вывернутой яме, 
Где вверх - и значит вниз, а вниз - и значит вверх!

И я лечу, лечу, и дикий рев обвала 
Мне перепонки рвет, свистит, гудит в трубу, 
И вскакиваю я, и пальцами устало 
По чистой простыне бессмысленно скребу. 
Будильник отзвенел. Девятый час. Из окон 
Струится зимний свет, и облетевший сад - 
Весь черный ввечеру - стоит в снегу глубоком, 
И красные лучи в ветвях его горят. 
Какой мне снился сон? А впрочем, что за дело!.. 
Поет по венам кровь: забудь, забудь, забудь! - 
Настал прекрасный день на старом свете белом, 
Нас ждет вчерашний хмель - пора пускаться в путь!
1978