Искренне, чисто, наивно и грубо грудь отдаю для душевно нищих. Вижу - ваши иссохшие губы ищут. 1 Гимны петь и славить - не могу. Я не лгу. Я к совести пришит. Все, что в сердце режет и в мозгу, выплесну, рыдая, из души. Видите, как я нервозно и гордо (в каждой извилине - сила взрывчатки) вышел - всему человечеству в морду бросить боль и перчатки. За то, что больной, оскорбленный и нищий, терпевший, терпевший и даже уж через... ни камень, ни палку, ни бомбу не ищет разбить государственный череп. Что ж, осуждайте: "Анархия... Боли..." Чувствую: кровью мозги багровеют... Плюньте на атом и сделайте, что ли, что-нибудь там поновее. Чтоб все уничтожить, сжечь, растерзать. Пускай седовласые боги спустятся с неба и станут лизать Земли почерневшей ожоги. Идите, Идите, Те, кто разут, раздет и тощ. Идите, костями крепите свою предвоенную мощь. 2 Стыдно смотреть. Отслужив, отработав, скучные лица вдоль улиц наляпав, ходит спокойно толпа идиотов в черных и сереньких шляпах. Ибо смотрите, смотрите же, вот - плотное мясо поперло в ворота... Будто бы вдруг обожрался завод и начинается рвота. А завтра - кирпичные мрачные стены снова раскроют железные пасти, и жадное горло голодной сирены город порвет на части. Больше не вынесу. Слышите, Вы?! Хватит! Сегодня же ночью вспыхнут безумства моей головы и... ваше спокойствие - в клочья. 3 День утомленный лег и размяк в душных кирпичных гнездах. А вечер поспешно напяливал фрак, черный, в серебряных звездах. Ишь, разошелся, темнеет и ну... зовет черноокую ночку. Тоже пижон, а такую луну забыл разорвать на сорочку... Дневными делами измучен, город в постелях раскис... А я спокойствия складывал в кучу и каждое рвал на куски. Самое жирное плакало потом, потом запищало, как баба: "Пусти, утром хозяин пойдет на работу, уж он-то тебя не простит. Закон не позволит. Безумцу - проклятье. Преступные руки в железный браслет. А ночь отдавалась... расстегивал медленно бледный рассвет. Когда же, нежно обласкав, он обнажил ее жестоко, она лежала в облаках губами алыми к востоку. 4 Сегодня день взбунтовавшейся мысли. Зрячие - просто, слепые - наощупь лезут, а цензоры в петлях повисли, собой украсив площадь. Бьют барабаны, фанфары трубят; и первая фраза гласила: Сегодня я сам объявляю себя новейшей общественной силой. Сегодня я новой отмычкой владею, чтобы открыть черепные крышки, где в серых извилинах будут идеи взрываться, как магния серые вспышки. Ножками кресел казенный день больше не выдержит тяжести балласта, где вечный чиновник, как черный тюльпан, лениво ворочает жирные ласты. Сюда - огрубевшие толпища люда, под взлет моего кумача! Я ваши сердца оперировать буду серебряной вспышкой луча. 5 Да здравствует первый подснежник, презревший опасность и холод! Да здравствует Мир-Мятежник, вместивший и мысль, и молот! 1959