По безлюдным проспектам оглушительно звонко
 Громыхала на
дьявольской смеси трёхтонка.
 Леденистый брезент прикрывал её
кузов -
 Драгоценные тонны замечательных грузов.
 

Молчаливый водитель, примёрзший к баранке,
 Вёз на фронт
концентраты, хлеба вёз он буханки,
 Вёз он сало и масло, вёз
консервы и водку,
 И махорку он вёз, проклиная погодку.
 

Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу.
 Был он худ. Был
похож на голодную птицу.
 И казалось ему, что водителя нету, 

Что забрёл грузовик на чужую планету.
 
 Вдруг навстречу
лучам - синим трепетным фарам,
 Дом из мрака шагнул, покорёжен
пожаром,
 А сквозь эти лучи снег летел, как сквозь сито,
 Снег
летел как мука, - плавно, медленно, сыто...
 
 - Стоп! - сказал
лейтенант. - Погодите, водитель,
 Я, - сказал лейтенант, -здешний
всё-таки житель.
 И шофёр осадил перед домом машину,
 И
пронзительный ветер ворвался в кабину.
 
 И вбежал лейтенант
по знакомым ступеням,
 И вошёл. И сынишка прижался к коленям.

Воробьиные рёбрышки... бледные губки...
 Старичок семилетний в
потрёпанной шубке.
 
 Как живёшь, мальчуган? Отвечай без
обмана!..
 И достал лейтенант свой паёк из кармана.
 Хлеба
чёрствый кусок дал он сыну: - Пожуй-ка,-
 И шагнул он туда, где
чадила буржуйка.
 
 Там поверх одеяла - распухшие руки, 

Там жену он увидел после долгой разлуки.
 Там, боясь
разрыдаться, взял за бедные плечи
 И в глаза заглянул, что
мерцали, как свечи.
 
 Но не знал лейтенант семилетнего
сына.
 Был мальчишка в отца, настоящий мужчина.
 И когда
замигал догоревший огарок,
 Маме в руку вложил он отцовский
подарок.
 
 А когда лейтенант вновь садился в трёхтонку,

 - Приезжай! -закричал ему мальчик
вдогонку.
 И опять сквозь лучи снег летел, как сквозь сито,

Снег летел, как мука, - плавно, медленно, сыто...
 
 Грузовик
отмахал уже многие вёрсты.
 Освещали ракеты неба древнего
купол.
 Тот же самый кусок - ненадкушенный, чёрствый,

Лейтенант в том же самом кармане нащупал.
 
 Потому, что жена
не могла быть иною
 И кусок этот снова ему подложила.
 Потому,
что была настоящей женою,
 Потому, что ждала, потому, что
любила.
 
 Грузовик по мостам проносился горбатым,
 И
внимал лейтенант орудийным раскатам,
 И ворчал, что глаза
снегом застит слепящим,
 Потому, что солдатом он был
настоящим.